О розовых именах и всякой всячине.

Никогда не понимала того эпизода, где повзрослевший Адсон возвращается на пепелище аббатства и собирает чудом уцелевшие обрывки книг. Сцена, конечно, красивая, но никакого смысла в этом меланхолическом ubi sunt я не видела. Разве что автор хотел разбавить чрезмерно детективный сюжет лирической деталью.
Вот что я нашла на днях:
"Где Вавилонское царство вселенское, где сильных мира
Многоотличие, где днесь величие Дария, Кира?
Камень покатится, слава истратится: не уцелели
Витязи взбранные; роком избранные — ныне истлели.
...
Где доблесть Регула? Рема иль Ромула? Что с ними сталось?
Роза — не прежняя: имя порожнее нам лишь осталось."
Вроде бы все то же "ubi sunt?", но после этого понимаешь, что обрывки книг - это и есть то самое имя розы, стержень и смысл всей книги. Собственно, это лучшее, что в книге есть.
Не мог же, в самом деле, Эко не читать Бернара Морланского? Это же, наверное, хрестоматийная вещь для любого медиевиста. Он же прямо намекает: "все написанное на этих листах, все читаемое сейчас тобою, неведомый читатель, не что иное как центон, фигурное стихотворение, громадный акростих, не сообщающий и не пересказывающий ничего, кроме того, о чем говорили старые книжные обрывки".
А может, там еще четыре слоя смысла. Или все шесть. С него станется.

ЗЫ: если все мои френды это давным давно нашли, прочитали и поняли, я прошу прощения. Но меня вставило.

Еще литературное.

Только что напомнили.

"- Кажется, будут носить длинное и широкое,- говорила Фима, по-куриному окуная голову в плечи.
- Мрак.
И Эллочка с уважением посмотрела на Фиму Собак. Мадмуазель Собак слыла культурной девушкой: в ее словаре было около ста восьмидесяти слов. При этом ей было известно одно такое слово, которое Эллочке даже не могло присниться. Это было богатое слово: гомосексуализм. Фима Собак, несомненно, была культурной девушкой."

Ну, имя не угадали, это да. Ну, буквы в фамилии не хватает. Не будем придираться: Нострадамус - и тот лучше не предсказывал.